Главная » 2008»Май»30 » На затерянной среди океана барже солдаты после сапог ели гармонь
16:03
На затерянной среди океана барже солдаты после сапог ели гармонь
Анатолий Крючковский 49 дней провел в океане без еды и воды.
Механик Крючковский. Уже 45 лет строит суда на "Ленинской кузнице". Боготворит свою жену Валентину и продолжился в дочке Татьяне и внучке Зое; фото С.Николаева
17 января 1960 года в районе Курильских островов штормом унесло в открытый океан баржу, на которой проходили срочную службу четверо солдат — старшина Асхат Зиганшин, мотористы Анатолий Крючковский, Филипп Поплавский и матрос Иван Федотов. На борту не было запасов пищи, воды и топлива. Через 49 суток их, изможденных, подобрал американский авианосец "Керсадж". О дрейфе между жизнью и смертью полвека спустя "Сегодня" попросила вспомнить киевлянина Анатолия Крючковского, одного из двух ныне здравствующих героев. Второй — Асхат Зиганшин — живет в Петербурге. Оба готовятся отметить свое 70-летие. Когда навигация была окончена, баржу, на которой служили четверо ребят призыва 1958 года, подняли на берег для ремонта. Но пришел новый приказ: спустить на воду и быть готовым для разгрузки корабля. Начался шторм. Шквальный ветер 70 м/с порвал трос и понес легкое суденышко на Чертову сопку. Очень скоро резервуар для топлива превратился в решето, и солярка вытекла. Неуправляемое судно стало дрейфовать в открытый океан. КАРТОШКОЙ В СОЛЯРКЕ. "Иногда лежишь, глаза в потолок — и вспоминаешь, — рассказывает Анатолий Федорович. — Волна поднимает нас на самый пик и со всей дури бросает, как в яму. Пока летишь, внутри все обрывается. И опять наверх… По машинному отделению и кубрику швыряло так, что не успевали шишки считать". Баржа обледенела. Вода затекала внутрь и замерзала. Холодно. Пока работали дизели, грелись возле них, потом резали кухонным ножом резиновые скаты, которые обычно крепятся по бортам, и сжигали в печке-буржуйке. Болтанка, выматывая душу, не давала расслабиться и хотя бы забыться, не то чтобы заснуть. Хотелось есть. Провизии насобирали на один обед: банка тушенки, буханка хлеба, ложек 15 крупы и полведра картошки. В первый же день сварили всю картошку. Правда, есть не смогли — пока она стояла в машинном отделении, пропиталась соляркой. Но голод не тетка. На следующий день, не зная, сколько их будет еще носить, стали распределять клубни: по два — на четверых, потом по одному. ИСТЕРИК НЕ БЫЛО. Пятый день, шестой, неделя… Чтобы не потерять счет времени, дни писали на стенке. Нашли бутылку, положили в нее записку: "Баржа Т-36 терпит бедствие…" Надежда на быстрое спасение вовсе растаяла, когда на глаза попалась газета: в связи с испытанием советских ракет, вход судов в такой-то район Тихого океана запрещен. "Вот попала бы в нас последняя ступень ракеты — тогда бы нас точно нашли", — помечтал вслух Федотов. Они старались не комментировать свое положение. Просто верили и ждали. Анатолий Крючковский говорит, что чаще всего ему задают вопрос: "Как вы друг друга не съели?" "Да ребята все выдержанные попались, — отвечает он. — Дежурили, вели бортовой журнал. Никто ни разу не повысил голос, не сорвался на истерику. Иначе бы я перед вами тут не сидел". Вторая неделя, третья… пятая. 23 февраля поздравили друг друга с днем Советской армии, оставив для пира последнюю картофелину. Но шторм трепал, и есть не хотелось. Скурили последнюю самокрутку чая. "Может, мой Сашка сегодня родился", — сказал Федотов. Его жена ждала ребенка. На самом деле Иван стал отцом на следующий день. "2 марта мы увидели корабль, — вспоминает Крючковский. — Кричали, свистели. Но нас не заметили. 6 марта опять. И тоже мимо. Чтобы согреться, мы сшили одеяла, залезли все вместе в этот "конверт". Жить оставалось от силы сутки. Договорились: тот, кто останется последним, напишет наши имена". 7 марта отчетливо стал слышен гул моторов. Подумали, что звуковые галлюцинации, которые уже бывали с ними: шум улицы, голоса людей... Над баржей навис вертолет. Недалеко стояло судно. По-русски трижды сказали: "Помощь вам". Подняли на борт. А в родном селе Крючковского в хату мамы вбежали ребята: "Анна Федоровна, жив Толька! Спасли их! Сейчас по "Голосу Америки" передали". ЧЕТВЕРО ЗАТЯГИВАЛИСЬ ОДНИМ РЕМНЕМ. Тощих советских солдат на авианосце помыли, побрили и положили в госпиталь. Американские матросы настолько прониклись необычной историей, что дарили самое дорогое — зажигалки с именами своих любимых. В шутку наши ребята становились спинами, в центр — Зиганшин, и затягивались одним армейским ремнем. Это было несложно. Во время дрейфа каждый из них потерял до 30 кг. "А ведь в армии под нами турник трещал", — говорит Анатолий Федорович. Ребят так принимали в Америке, что у многих появилось ощущение, будто в отношениях СССР и США наметилась стойкая оттепель. Ведь всего полгода назад здесь был с визитом Хрущев. Теперь радушие выказывали этой советской четверке смельчаков. Героев приглашали на пресс-конференции, встречи. Американские акулы пера предлагали им взять гражданство США и продать необычную историю, обеспечив себя материально на всю жизнь. Действительно, трудно было найти человека, кого бы она оставила равнодушным. Владимир Высоцкий в том же году прохрипел свои строчки-посвящение: "Суров же ты климат охотский, уже третий день ураган. Встает у руля сам Крючковский, на отдых — Федотов Иван... Суровей, ужасней лишенья, ни лодки не видно, ни зги, — и принято было решенье, и начали есть сапоги..." Удивительно, что после таких испытаний ребят опять потянуло к большой воде. Зиганшин всю жизнь проработал в Ленинграде судовым механиком, Поплавский — в гидрографии, Федотов ходил на судах Дальнего Востока, а Ключковский 45 лет их строил на киевском заводе "Ленинская кузница". КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ПОДАРИЛИ 2 ГЛОТКА. Когда к берегу прибило ящик с номером баржи, родственникам сообщили, что четверка пропала без вести. В том ящике среди всего прочего хранился бак с питьевой водой. А как без нее? Ребята, не сдаваясь, искали выход. После кипячения морской получалась рапа. Тогда решили брать из системы охлаждения двигателей. Оттягивали помпу и зачерпывали темно-желтую жидкость, а потом отстаивали ее. Когда попали в южные широты, собирали дождевую. 27 января в честь дня рождения Анатолия ребята подарили ему два лишних глотка воды, но он отказался. После спасения Зиганшин не раз вспоминал, что на барже осталось три невыпитых стакана: "Жалко. Так тяжело собирали". Но нужно же было и что-то есть? Взгляд Зиганшина упал на часы на кожаном ремешке. Он вспомнил истории о моряках, которые, терпя крушение, жевали кожу. Разрезали ремешок на тонкие полосочки. Попробовали — горечь неимоверная. Положили на буржуйку, чтобы выгорела краска. Кожу, которая превратилась в древесный уголь, мазали солидолом и ели. Вслед за ремешком пошли в ход кирзовые сапоги и ремешки от гармошки Поплавского, под которую совсем еще недавно пели. Две ступеньки от кубрика до рубки преодолевали на коленях. Видя, как оттаяла их ржавая посудина и стих шторм, радовались, не зная, что попали в коварное "течение смерти" — Куросио. Мечтали, что на палубу запрыгнет летучая рыбка. Пробовали ловить сами. Заточили вместо крючка два гвоздика, насадили консервную банку. Но рыба на нее не купилась. Акулы же, учуяв ослабевшие живые существа, кружили вокруг баржи.
